Писать о изобразительном искусстве всегда трудно, хотя бы потому, что «лучше один раз увидеть…» А писать о художнике-современнике, живущем в одном городе с тобой, — тем более. Каждый творец индивидуален во всем. Этот — одет не по моде, любит уединение. Старостин появляется «в свете» лишь по необходимости, общается с прессой без видимой заинтересованности, чаще вообще избегает разговоров о своем искусстве.

Всё свободное время художник отдает творчеству. Постоянное движение… Движение не в даль, а в глубь себя — в глубь своих мыслей, представлений, своего сознания. Живопись Михаила Старостина — это мир, где есть любимые образы и формы, которые в одних работах имеют натуралистические очертания, а в других — остаются лишь на уровне общих ощущений, созданных цветом. Художник практически не делит человека и природу. Он не стоит перед природой, наблюдая. Он в ней. Вот почему его видение вещей столь непосредственно. Откуда взялись люди с вытянутыми головами и гладким лицом? Художник сотворил некий народ, живущий в его подсознании, или что-то наподобие труппы актеров, играющих разные роли («Ожидание дождя», 1991; «Бык у изгороди», 1996; «Летний вечер», 1998; «Кройщик», 2001). Везде встречаются всё те же знакомые герои — путник, шаман, рыбак, птица, гнездо, дерево, луч света… Доминируют неправильные формы: кривые линии, неровные окружности, соотношение плавных и резких, ровных и волнообразных линий («Весеннее», «Маска», «На олене», «Шаман–I, II»). Его линии то стремительны и порывисты, то тщательно прочувствованы и выдержаны. Каждый жест продуман. Неровный контур возникает не вдруг. Он медленно формируется под кистью. По одному и тому же месту кисть проходит не раз и не два. Форма насыщается красочной мощью. Она то находится в контрасте с основным фоном работы, то сливается с ним в единое целое. Нет смысла судить о живописи Старостина по критериям реализма, поскольку нет внешнего предмета, который должен был бы отобразиться на холсте. Бессмысленно говорить о правильности пропорций фигуры, черт лица и т.п. Его фигуры вызваны к жизни из пространства, невидимого извне, уходящего далеко в детство, к «незамутненному источнику» творчества, к чистой экспрессии детского изобразительного языка. «Рыбак с желтого озера», «Ночной привал», «Проводы», «Кочевники», «Танец», «После дождя», «Возвращение с полей», «Метаморфозы–I, II», «Красные деревья» — у каждого персонажа, у каждого образа свой характер, своя музыка и жизнь на холсте.

И еще об одном — отношении к традициям. Мы смотрим на произведения и видим целостное ощущение мира. Старостин ищет аналогии в художественном творчестве. В первую очередь, в национальных традициях, где пристальное внимание уделяется символам, знакам. А цвет, форма и беспредметные композиции привлекли его в абстрактном экспрессионизме.

Из статьи Натальи Димитриевой,
научного сотрудника НХМ РС(Я)