В последнее время многие художники отходят от своей узкой специализации, активно обращаясь к другим видам и жанрам, меняя манеру, материал и технику. Это, видимо, связано со стремлением обогатить образный строй своего творчества, попробовать себя в другой плоскости, порой в порядке эксперимента.

Одним из таких художников в Якутии является Михаил Старостин, работающий как живописец, график, плакатист, книжный иллюстратор.

В самом творчестве Старостин активно использует опыт мирового искусства — экспрессионизм, абстракционизм, поиски современных прибалтийских художников, первобытные писаницы... Но, несмотря на этот широкий спектр творческих устремлений, знакомясь с произведениями Старостина, прежде всего, отмечаешь национальную особенность творчества. Именно эта черта делает его работы искренними, чувственными и своими.

В произведениях художника ярко и сильно проступает этническая психология — тяга к глобальному высокому смыслу и склонность к обобщению окружающего мира, который представляется космическим домом-вселенной, как в героическом эпосе олонхо. Подсознательная связь с родной землей, временем и историческим прошлым пронизывает многие его произведения, сюжеты которых связаны с темой пути, шаманов, кочевников... а излюбленными персонажами стали кони, быки и портреты-маски людей с вытянутыми ликами. Метод цикличности создает образы-типы, в которых концентрируются наиболее стойкие черты национального характера и приобретают внутренний смысл как метафора непрерывности жизни.

Старостин — художник, тяготеющий к сложным ассоциативным ходам мышления. Он продолжает интонационно разнообразную ассоциативно-метафорическую линию, заложенную в якутском искусстве В.Васильевым, Ю.Вотяковым, И.Капитоновым, Э.Васильевым. Его работы отличают обобщенность замысла и композиционного решения, деформация предметного мира, произвольное изменение пропорций фигур.

ГРАФИКА

Графика Старостина не подчиняется строгой закономерности последовательных исканий. Художник обращается к разнообразным техникам исполнения и стилям, разрабатывает разные темы и жанры.

Это — состояние осенних мархинских пейзажей, библейские сюжеты (серия «Год большого наводнения»), притчи («Собиратели хвороста»), шаманские мистерии («Два белых шамана»), острые характерные портреты, абстрактные композиции. Художник избегает изображения пространства в глубину, подчеркивает плоскость листа изобретательной, сложной обработкой поверхности, используя смешанную технику, выполненную с применением фактурных приемов. Многие произведения интуитивны, они появились в творческом опыте как стихотворные строки и рождают потоки неожиданных метафор.

Состоянием растворенности в мире, органического сопричастия всеобщему бытию пронизано свидание влюбленных в листе «Августовская ночь». Неустойчивое хрупкое равновесие тающих в сумраке силуэтов всадника и девушки, мягкая цветовая гамма, в которую вкраплены яркие «светящиеся» пятна, создают пронзительный образ предчувствия, нежности, гармонии.

Его абстракции обращены к поискам изначального во времени, народной памяти, всплескам глубинных порывов души, перед которым отступает конкретный образ. Спонтанный нервный ритм, импульсивная подвижная гармония насыщенных цветовых контрастных пятен звучат завораживающе, сливаются в единый мощный аккорд, подчеркивая величественное ощущение истории и бесконечности мира в листах «Бронзовый век», «Завоеватели», «Всадник на закате дня».

Знакомство с научными исследованиями, посвященными северным народам, явилось основой для создания серии «Чукотка», состоящей из трех частей: «Охотник», «Сезон дождей», «Безмолвие». Старостин сумел передать в серии специфические особенности жизненного уклада северян, древнее величие чукотской земли и особый смысл единства человека с суровой северной природой. Сюжет листа «Безмолвие» прост: одинокий путник, отдыхающий темной ночью в долгой дороге. Художник помещает фигуру странника у края листа, на фоне темного неба, сливающегося с ослепительно белой землей, создавая представление о вселенском просторе и безмолвии. Здесь четко «читается» ассоциативный ход замысла: человек, сидящий среди безбрежного пространства, напоминает о вечности мироздания и о человеке как о части природы.

ПЛАКАТ

Михаил Старостин успешно работает в области театрального плаката, мало разработанного в якутском изобразительном искусстве. В работах к постановкам Якутского драматического театра художник стремится выразить проблематику конкретного спектакля. Его плакаты отличают лаконизм, точно отобранные художественные детали, тонкое чувство цвета, уверенный рисунок.

В плакате к спектаклю «Желанный голубой берег мой», где изображены четверо в лодке, есть ощущение бесконечности — пространства и времени. Изысканный контурный рисунок на шероховатом темно-синем фоне четко выявляет метафорически многослойный характер прозы Ч.Айтматова и режиссуры А.Борисова.

Остро современен пластический строй плаката к спектаклю «Улуу Кудангса». Мощный силовой заряд исходит от одинокой фигуры всадника на коне-качалке — символе вечного круговорота времени. Теплый золотистый колорит, ритмическая строгость композиции воссоздают философский характер и усложненный психологизм произведения П.Ойунского, пронизанного токами высокой духовности в постановке А.Борисова.

Для пьесы «Будуруйбут кеммет» («Споткнувшийся») Старостин использует шрифтовую композицию, передающую дух творения А.Софронова.

Плакаты выполнены в смешанной технике: шершавая поверхность, где краски, наплывая, соединяясь, дают новое фактурное и цветовое качество, усиливающее выразительность. Старостин разработал единую атрибутику национального театра, использовав бронзовое изображение шамана — хранителя культурных традиций и тайн с раскопок на р.Илим. Оно стало универсальным знаком, утверждающим оригинальность постановок Якутского драмтеатра им. П.А. Ойунского.

ЖИВОПИСЬ

Цикл, состоящий из трех частей: «Путники, застигнутые ветром», «Святая простота», «Слепые», создан в 1989—1991 гг. Вереницы людей, проходящих сквозь холсты, — это символы нашего пути, пути к самим себе. Их раздвоенность — наша раздвоенность, их растерянность — наша растерянность, их незрячее устремление в никуда — наша трагедия, их дорога — наша дорога.

В этих полотнах есть напряженность и драматизм. Они проявляются в сочетании тревожной интенсивности нескольких цветовых пятен-доминант и общей мрачноватой гаммы колорита, характерности персонажей, их движений и резкой изломанности фигур.

Ощущение скрытой опасности и безумной надежды на чудо живет в воздухе картины «Ожидание дождя», где под сумеречным небом, уходящим в недосягаемую бесконечность и прорезаемого нитевидными спиралями, изображены путники, один из которых несет шамана. Художник выбирает момент тишины и ожидания, когда отзвучали заклинания и магический бубен... Люди снова ждут... Обильного дождя после изнурительной засухи? Конца света? Солнца? Благодати? В тугой узел сплетены надежды и разочарования, драма времени и жизни. Это многозначное эмоциональное звучание полотна создается сложно разработанным колоритом с золотистыми ликами путников, воспринимаемыми как олицетворение духовности, и пространством картины, где люди и небо едины, целостны в своих родовых связях.

Дебют художника состоялся на республиканской молодежной выставке 1987 г. За этот короткий отрезок времени сформировался художник с самобытным творческим мышлением, ярко выраженной индивидуальностью.

Из статьи Галины Неустроевой.
// ilin-yakutsk.narod.ru/1993-94/77.htm